Чтобы встретиться с московским патриархом, Франциск поддержал российскую политику в Украине и на Ближнем Востоке, разочаровав христиан в этих регионах. Точно так же он ранее поступил на Кубе, считает итальянский ватиканист Сандро Маджистер.

Встреча с российским патриархом Кириллом в гаванском аэропорту – это идеальный снимок геополитики папы Франциска. Он уклоняется от препятствий, вместо того чтобы преодолевать их. Он считает наиболее приоритетными и срочными личные контакты, как в полевом госпитале, где никто не ждет, пока сначала окончится война. В Украине и на Ближнем Востоке идет настоящая война, в которой Россия является главным действующим лицом. Но для Франциска объятия с московским патриархом, как знак мира, значат больше, чем поддержка католического населения в этих регионах.

Случай с Украиной – показательный. Русская Православная Церковь родилась здесь, но она также чувствует себя осажденной миллионами верующих восточного обряда, перешедших в подчинение к Риму – «униатами», как они их уничижительно именуют. В то время как католики византийского обряда, напротив, рассматривают российское православие как своего врага и интервента. Итак, Франциск всегда делает всё возможное, чтобы не раздражать Московскую Патриархию и Владимира Путина с его имперской политикой, даже невзирая на то, что это вызывает разочарование у епископов, духовенства и верующих Католической Церкви в этом регионе.

Он назвал «братоубийственной войной», ведущейся обеими сторонами, конфликт, который для украинских католиков является исключительно агрессией со стороны России. И он с готовностью согласился с предложением Кирилла встретиться не на Востоке и не на Западе, а на Кубе, которая была названа «нейтральной» территорией. На самом же деле, в ней нет ничего нейтрального или свободного.

Количество заключенных здесь, среди которых есть множество политических узников, является «одним из величайших в мире», согласно недавней оценке епископа Пинар-дель-Рио, который отвечает за пастырское попечение о заключенных. Отсюда продолжают бежать тысячи людей, которые пробираются через Центральную Америку в Соединенные Штаты, если только их не задерживают на границе с Никарагуа, поддерживающим режим Кастро. Когда папа Хорхе Марио Бергольо прибыл на Кубу в сентябре прошлого года, он даже не сделал ни одного из тех жестов «милосердия», которыми он сорит повсюду. Ни единого слова о тысячах беженцев, которых поглотило море. Ни одной просьбы об освобождении политических узников. Никакого знака внимания к их матерям, вдовам, сестрам, десятки из которых были арестованы в те самые дни. Теперь мы знаем, что встреча с Кириллом на Кубе уже тогда была в планах их обоих, а также в планах Рауля Кастро и самого Путина.

В совместной декларации, подписанной Франциском и Кириллом в гаванском аэропорту, оставлены без внимания любые богословские споры, тогда как на первое место выдвинута их озабоченность жертвами среди христиан – православных и католиков – в Сирии и на всем Ближнем Востоке. И здесь также геополитика Франциска характеризуется более страстью, нежели разумным расчетом. Было много ажиотажа вокруг дня поста и молитвы, объявленного папой в сентябре 2013 года, чтобы предотвратить военную операцию Запада в Сирии. Путин тогда ликовал из-за отказа Барака Обамы свергнуть шиитский режим в Дамаске, а христианские церкви в Сирии также вздохнули с облегчением, поскольку деспот Асад является их покровителем, преследующим собственные интересы.

Однако когда впоследствии стало расширяться Исламское Государство (террористическая организация, запрещенная в РФ – прим. ред.), оставляя за собой следы своих зверств, и епископы Ирака и Курдистана стали призывать Запад к военному вторжению, Франциск вдруг стал глуховат на ухо к этим призывам. Сегодня позиция Святого Престола на ближневосточной шахматной доске отнюдь не нейтральная, но однозначно заинтересованная. И она сделалась таковой еще в большей степени, с тех пор как Путин, не особо заботясь о борьбе с Исламским Государством, укрепил свою лидирующую роль на про-асадовском шиитском фронте, который в широких кругах внутри Русской Православной Церкви именуется «священной войной».

В самом деле, ватиканская дипломатия гораздо больше связана с шиитской коалицией с эпицентром в Иране, особенно после подписания соглашения по ядерной программе, нежели с суннитским миром, основной руководящий центр которого – каирский университет аль-Азхар – пять лет назад разорвал все отношения с Римом. Русские бомбы, падающие на Алеппо, окруженный шиитскими отрядами Ирана, Ливана и Асада, обращая в бегство суннитское гражданское население, благословлены Московским Патриархатом, столь дорогим сердцу Римского епископа.
 

http://скг.рф