В данной лекции мы будем рассматривать библейские доказательства существования Папства как богоучрежденного института. Напомним, что Божественное изволение учредить Папство – подобно Его изволению установить Таинства и даже установить саму Церковь – было с Его стороны абсолютно свободным выбором. По этой причине мы никогда не узнали бы, что это – Божья воля, если бы Он Сам не сказал бы нам о Своем решении. Итак, конечно же, мы должны рассмотреть источники Откровения – Писание и Предание (хотя в этой лекции мы в первую очередь будем рассматривать Писание) – как доказательства того, что Бог решил установить Папство.
Подход, которым я намерен пользоваться в данной лекции, заключается в признании того, что папское верховенство взаимосвязано с двумя более широкими вопросами: во-первых, видимости Христианской Церкви и, во-вторых, существования, по крайней мере, некоей формы богоучрежденной религиозной власти на земле (что является логичным и даже необходимым следствием видимости Церкви). То, что существует связь между нашей темой и этими двумя учениями, это – факт, но у меня есть два основания использовать видимость Церкви и существование (по крайней мере, в некоторой форме) богоучрежденной религиозной власти в качестве своего отправного пункта.
Во-первых, данный метод ставит учение о папском верховенстве в надлежащий контекст и открывает порядок и взаимосвязи, существующие между католическими догматами. Для католика, живущего в период доктринального кризиса, существует безотлагательная и крайняя нужда хотя бы попытаться развить в себе постоянное расположение всегда думать в рамках «большой картинки», когда речь идет о вероучении. В самом деле, как я только что сам повторил, это так, поскольку думать вообще, это думать в рамках «большой картинки». Мышление это процесс, посредством которого мы достигаем видения реальности, не поверхностного, но в ее глубине. И никто не может понять что-либо глубоко, доколе не увидит сего как существующего в своем надлежащем порядке, в своем надлежащем контексте – основание, почему оно должно быть таким, это потому, что оно в таких отношениях с иными предметами. Если данная лекция убедит вас хотя бы только в одном – в том, что мы должны видеть вещь в ее контексте, если мы хотим видеть ее правильно, и что мы должны испытывать недоверие ко всякой теории, не могущей быть включенной в более широкий контекст, то уже тогда она будет достойна, чтобы вы потратили на нее свое время.
Во-вторых, данный подход полезен с практической апологетической точки зрения. Мы должны признать, что хотя учение о папстве очевидно католику, оно совершенно чуждо и антагонистично протестантскому «христианскому мировоззрению». Находясь в затруднении из-за инерции этого мировоззрения, протестант находит классические доказательства из Писания в пользу папского верховенства (которые мы приведем в данной лекции) неубедительными. В его восприятии этих немногих цитат из Писания недостаточно, чтобы отвергнуть всю систему мышления, с которой идею о папском верховенстве согласовать невозможно. В связи с этим, представляется необходимым сделать шаг назад и сначала проиллюстрировать, что Писание учит, вопреки протестантским инстинктам, что настоящее христианство это не сугубо личное отношение между Богом и верующим, но оно имеет институциональный компонент. Библейская метафора «Царствия Божия», со всеми своими ассоциациями с видимостью и властью, была выбрана Святым Духом не без оснований.
Опять-таки, ради этих двух оснований мы начнем наше осуждение темы библейских оснований Папства с того, что в первую очередь установим, что намерением Бога было, чтобы Христианская Церковь была видимым институтом, руководимым, по крайней мере, в той или иной форме, богоучрежденной религиозной властью.
Это наш отправной пункт. Каков же будет наш путь прибытия, т. е. чем точно является тезис, позиция, которую мы хотим доказать? Я сформулирую это в трех пунктах: мы намерены доказать, что Священное Писание, как его толковали Отцы Церкви, учит следующему:
1. Иисус Христос основал не только религию (понимаемую как список верований), но и Церковь в строгом смысле слова, т. е. видимую организацию. И мы усматриваем в этом логичное исполнение ветхозаветного прообраза Церкви, коим был народ Израиля.
2. Иисус Христос избрал монархическую структуру для данной организации, т. е. структуру, с одним лицом, обладающим верховной властью. Это будет детализировать библейские аргументы в пользу папства.
3. Законные преемники св. Петра на сей должности Архипастыря суть епископы Римские.
Видимость и власть – условия Папского Верховенства
Прежде, чем мы приступим к доказыванию от Писания того, что Господь наш основал видимое общество с правящей властью, давайте вспомним, что мы подразумеваем под обществом. В соответствии с классическим, философски обоснованным определением, общество есть постоянная группа индивидуумов, подчиняющееся общему руководству и трудящаяся для общей цели. Общества бывают всех форм и размеров, с самыми различными целями и варьирующимися структурами руководства, но все они соответствуют основному определению, будь то семья, школа, приход, нация и т. д. Итак, понятия «общества» и «власти» неотделимы и каждый легко поймет почему. Без какой-либо власти, координирующей членов общества и даже, при необходимости, принуждающей, всякая требующая взаимной поддержки совместная работа ради общей цели была бы невозможна, и общество как общество погибло бы.
В самом деле, католические философы нередко проводят аналогию между человеком и обществом. Люди «сделаны из» материи, но это душа (начало единства и действия) то, что делает материю сущей человеческой личностью. Так, общества также «сделаны из» людей, но это власть, которая придает единство бытия и действия множеству индивидуумов, делает их обществом.
Здравый смысл, также как и здравая философия, требует, чтобы всякое общество, всякая видимая и организованная группа индивидуумов, должна иметь постоянную власть, чтобы продолжать свое существование и достигнуть цели, ради которой была создана. Отцы семейств, к примеру, не имеют права объявлять войну чужестранным народам. И никакая власть в обществе не вправе действовать вопреки его цели, ибо власть – для цели общества, и не для чего-либо иного. Для тех из нас, кто имеет в большей степени философский склад ума, это можно выразить, сказав, что внутренняя финальная причина существует ради внешней финальной причины.
Определив понятие общества и объяснив необходимое отношение, существующее между обществом и властью, обратимся теперь к Писанию, чтобы ответить на вопрос, основал или не основал наш Господь, устанавливая Свой дефинитивный механизм спасения, Свой «Новый и Вечный Завет» (Канон Мессы; ср. Евр. 12, 24; 13, 20), видимую организацию под религиозной властью.
Притчи и метафоры
Описывая Свое спасительное делание, Господь наш нередко употреблял как метафоры, так и притчи. Конечно же, ни метафоры, ни притчи не являются строгими определениями, так что мы не можем рассматривать их как полное изъяснение делания Христова, и вопрос, который мы хотим задать себе при анализе этих метафор и притч, представляются ли они описывающими невидимое, неинституциолизированное христианство, или же видимое и институциолизорованное христианство.
Рассмотрим следующие три притчи:
«Другую притчу предложил Он им, говоря: Царство Небесное подобно человеку, посеявшему доброе семя на поле своем; когда же люди спали, пришел враг его и посеял между пшеницею плевелы и ушел; когда взошла зелень и показался плод, тогда явились и плевелы. Придя же, рабы домовладыки сказали ему: господин! не доброе ли семя сеял ты на поле твоем? откуда же на нем плевелы?» (Мф. 13, 24–27).
«Еще подобно Царство Небесное неводу, закинутому в море и захватившему рыб всякого рода, который, когда наполнился, вытащили на берег и, сев, хорошее собрали в сосуды, а худое выбросили вон. Так будет при кончине века: изыдут Ангелы, и отделят злых из среды праведных» (Мф. 13, 47–49).
«Царство Небесное подобно человеку царю, который сделал брачный пир для сына своего и послал рабов своих звать званых на брачный пир; и не хотели прийти» (Мф. 22, 2–3).
Что же касается этих притч, заметим, что Царствие Небесное описывается как нечто видимое, имеющее границы (поле, сеть, зал для пиршеств). По персонажам притчи всегда можно сказать, кто – часть Царствия Небесного, а кто – нет. Отметим также и то, что хотя выражение «Царствие Небесное» и может где-нибудь в другом месте Писания быть употреблено применительно к событиям кончины века, эти притчи изображают четкое различение между двумя этапами истории Царствия, и ясно учат, что Царствие Небесное существует ныне, в мире сем – даже до урожая, до того как невод вытащен на берег, до того как царь пошел посмотреть на своих гостей.
Также, хотя это и более тонкий момент, притчи делают различение и между рабами, которые сеют семя и растениями, которые вырастают, между рыбаками, которые бросают невод, и рыбой, которая ловится в сеть, между слугами, приглашающими гостей, и самими гостями. Это влечет, как уже видно, различие ролей в Царствии Небесном.
На уровне метафоры: заметим, что сам термин «Царствие Небесное» вызывает ассоциации с видимостью, организованностью и властью. И точно, Царствие есть общество. В другом месте, описывая Себя как Доброго Пастыря, Господь наш описывает Своих овец, как запертых в овчарне, снова вызывая образ видимого поддающегося идентификации стада. Наконец, мы могли бы упомянуть метафору Церкви как сущего Тела Христова, метафору, отсутствующую в Евангелиях, но всё же боговдохновенную, в посланиях св. ап. Павла (особенно к Ефесянам, Галатам и Колоссянам). Несомненно, тело это нечто видимое и организованное, и св. ап. Павел даже принимает на себя страдания, чтобы показать, что в этом теле существуют признанные различные функции (см. I Кор. 12, 27–30).
Нашей точкой зрения в этих рассуждениях не является утверждение, будто христианство это что-то сугубо внешнее, не имеющее невидимой компоненты, как например, действия благодати в душе, но показать, что христианство не может быть исключительно внутренним, что некоторые (и даже большинство) притч и метафор показывают Христианскую религию как некоторым образом организованную в религиозное общество.
Видимая власть
В соответствии с тем, что мы установили выше в отношении природы обществ, если Господь наш желал собирания стада Своего в организованное общество, тогда Ему необходимо было бы установить власть для управления этим обществом. Снова обратимся к евангелиям, и прежде, чем рассмотреть даровал ли Он верховную власть Апостолу Петру, мы найдем точное доказательство тому, что Он по крайней мере даровал власть кому-то.
«Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним; если послушает тебя, то приобрел ты брата твоего. Если же не послушает, возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово; если же не послушает их, скажи Церкви; а если и Церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь» (Мф. 18, 1–17).
Здесь Господь наш дарует «Церкви» власть улаживать определенные споры между Его последователями. И если бы кто-то не принял решения Церкви, Он извещает Своих учеников, что они должны обращаться с ним как с иноплеменником или предателем народа Израилева (см. Мф. 18, 18). Это всё равно, как Он бы даровал бы Церкви власть исключать членов, если они не приемлют решения Церкви. Это потому что Церковь говорит гласом Самого Христа, как Он установил для сего случая:
«Слушающий вас, Меня слушает, и отвергающийся вас, Меня отвергается; а отвергающийся Меня отвергается Пославшего Меня» (Лк. 10, 16).
Для чего бы Господу нашему говорить столь поразительную вещь Своим Апостолам? Для чего бы Ему даровать человекам власть говорить от имени Его Самого? Опять-таки власть ради своей цели. Власть была дана Апостолам ради того, чтобы проводить Его миссию и завершить начатую Им работу.
«Как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас» (Ин. 20, 21).
Но зачем Отец послал Сына? Чтобы Тот спас мир.
«Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную. Ибо не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасен был чрез Него» (Ин. 3, 16–17).
Но не все люди вошли в контакт с Господом нашим во время Его земной жизни. Как они имели бы случай уверовать в Него? Посредством проповеди тех, кто был Господом нашим послан и уполномочен говорить от Его имени. Посредством слушания тех, кто был удостоен власти от Христа, человеки будут слушать Самого Христа. И если они откажутся слушать сих апостолов [слово «апостол» с греческого означает «посланец» – Пер.], они будут осуждены.
«Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари. Кто будет веровать и креститься, спасен будет; а кто не будет веровать, осужден будет» (Мк. 16, 16–17).
Почему человек должен быть осужден за отказ следовать учению кучки галилейских рыбаков? Потому что эти рыбаки были уполномочены как официальные представители Спасителя на земле. Более того, при описании этой же сцены в Евангелии от Матфея, была упомянута еще одна дальнейшая деталь:
«Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча их соблюдать всё, что Я повелел вам; и се, Я с вами во все дни до скончания века. Аминь» (Мф. 28, 18–20).
Здесь Господь наш обещает быть со Апостолами вплоть до скончания времени несения христианского послания всем народам. Но, естественно, Апостолы не посещали лично всех народов и они не жили до конца времён. Эти слова поручения и обетования, следовательно, должны быть поняты не как обращенные к Апостолам лично, а как обращенные к корпусу людей, уполномоченных учить и править во имя Христово до скончания века. И, наконец, само Писание дает нам достаточное доказательство, что Апостолы делегировали свою власть учения и правительствующей власти другим людям, и они ожидали от верных христиан, что они будут верить им и слушаться их:
«И что слышал от меня при многих свидетелях, то передай верным людям, которые были бы способны и других научить» (II Тим. 2, 2).
«Повинуйтесь наставникам вашим и будьте покорны, ибо они неусыпно пекутся о душах ваших, как обязанные дать отчет…» (Евр. 13, 17).
Из того, что было сказано, должно быть ясно, что Христос основал не только религиозную систему, но духовный народ, не только христианство, но и христиан, так что Его ученики были Им организованы, будучи возглавленными людьми, избранными Им, чтобы учить и править паству Его во имя Его. Прежде, чем рассмотреть специальную роль, предоставленную св. Петру в этом религиозном обществе, мы усилим вышеприведенную аргументацию, отметив, что это религиозное общество, замещающее бывший «избранный народ» прежнего завета, прекраснейшим образом соотноситься с Богооткровенным понятием Нового Завета как исполнения того, что было прообразовано в Ветхом. «Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить» (Мф. 5, 17).
Действительно, некоторые детали христианского Завета поразительным образом иллюстрируют исполнение ветхозаветного прообраза. Например, зачем наш Спаситель избрал двенадцать Апостолов? Это едва ли не самое интуитивное число, т. е. отсылающее к тому, что Ветхий Израиль состоял из двенадцати колен, каждое из которых происходит от патриарха (праотца). Двенадцать патриархов основали Ветхий Израиль. Двенадцать новых патриархов установили Новый Израиль. Или опять-таки, 72 ученика, избранных, чтобы помогать 12 Апостолам [см. Лк. 10, 1 Vulg.; по-русски см. пер. В. Н. Кузнецовой, следующий критическим изданиям греческого текста; в Textus Receptus и Синодальном переводе слово «два» пропущено – Пер.] подобно тому, как Моисей избрал 72 старейшин (по шесть от каждого колена), чтобы они помогали ему в управлении Ветхим Израилем (см. Числ. 11, 16. 25–26).
Итак, ясно, что бывший Израиль был прообразом христианского Завета. Но нет ничего более очевидного при чтении Ветхого Завета, чем факт, что завет, установленный посредством Моисея, имел общественное измерение. Божий Завет был с отдельной нацией, общественной единицей, избранным народом.
«Ты народ святый у Господа, Бога твоего: тебя избрал Господь, Бог твой, чтобы ты был собственным Его народом из всех народов, которые на земле» (Втор. 7, 6).
Это видимое, религиозное общество было объединено общей верой в Божественное Откровение, в коем самыми существенными элементами было то, что есть только один Бог, и что человечество должно чаять грядущего Искупителя. Общество также было объединено детально регламентированным богослужением, наиболее важными элементами коего были ритуализированные жертвоприношения, а также обряд, посредством которого человек инициировался в этот «народ Божий», – обрезание. Избранный народ, несмотря на то, что они все были святы пред взором Божиим, был, тем не менее, управляем богоустановленной религиозной властью – первосвященником:
«Ибо уста священника должны хранить ведение, и закона ищут от уст его, потому что он вестник Господа Саваофа» (Мал. 2, 7).
Бунт против этой власти был жестоко караем Господом. К примеру, в шестнадцатой главе книги Чисел мы читаем о бунте сынов Кореевых против Моисея и Аарона. Эти люди обосновывали свой шаг тем, что не должно быть видимой религиозной власти, поскольку весь народ Израилев был равно избран Богом.
«Всё общество, все святы, и среди их Господь! Почему же вы ставите себя выше народа Господня?» (Числ. 16, 3).
И ниже, в той же главе, мы читаем, как Господь покарал этот бунт:
«Расселась земля под ними; и разверзла земля уста свои, и поглотила их и домы их, и всех людей Кореевых и все имущество; и сошли они со всем, что принадлежало им, живые в преисподнюю, и покрыла их земля, и погибли они из среды общества» (Числ. 16, 31–33).
Представим теперь на минуточку, что протестантская, неинституционализированная модель христианства – истинна. Тогда христианский завет состоял бы из автономных верных, которые независимо друг от друга устанавливают личные отношения с Богом, они свободны распознавать свои собственные доктринальные системы настолько хорошо, насколько они могут, основываясь на своих частных размышлениях над Писаниями. Они совершают богослужение вместе с другими автономными верующими, если, когда и как захотят это сделать. Возникающий теперь вопрос – следующий: как может Ветхий Завет – представлявший собой видимое общество, объединенное под единой верой, единым богослужением и единой властью, быть прообразом такого христианского Завета, каким его представляют себе протестанты? Хотя это только параллель и подобие, не может быть никакого вопроса о подобии и исполнении. Нечто не может быть прообразом чего-то, чему оно совсем не подобно ни в каких существенных отношениях.
Св. Петр и Папское первенство
Без сомнения, теперь, когда Евангелия открыли нам Христово решение основать Церковь в строгом смысле этого слова, т. е. видимое и организованное общество под богоустановленной властью, мы находимся в лучшем положении для рассмотрения уникальной роли св. Петра в этой организации.
Давайте начнем с рассмотрения нескольких фактов, которые иллюстрируют, что св. Петр был некоторым образом выделен из прочих Апостолов.
Во-первых, в Евангелиях и Деяниях Апостолов св. Петр упоминается гораздо более часто, чем какой-либо иной Апостол. Св. Иоанн занимает второе место, сильно уступая по частоте упоминания. Св. Петр упомянут 171 раз, по сравнению со св. Иоанном, упомянутым 46 раз (cf.: Fr. William Most, Catholic Apologetics Today, p. 95).
Во-вторых, Петр упоминается первым во всяком перечне Апостолов, хотя хронологически он не был призван первым.
В-третьих (очень показательный образ) именно из ладьи Петровой Иисус учит толпу (см. Лк. 5, 3).
В-четвертых, Господь наш сотворил чудо (статир, найденный во рту у рыбы), дабы заплатить подать на храм за Себя и за Петра (Евангелие от Мафея, гл. 17).
В-пятых, на Тайной Вечере Петру дано поручение укреплять братий своих (см. Лк. 22, 31).
В-шестых, Христос является Петру прежде, чем Он явился прочим Апостолам (см. Лк. 24, 34).
Установив эту обособленность, т. е. показав, что св. Петру было даровано первенство чести, давайте рассмотрим три принципиальных текста, которые доказывают, что это первенство среди Апостолов было не только первенством чести, но и первенством власти.
Текст 1: Ин. 1, 42
«Иисус же, взглянув на него, сказал: ты – Симон, сын Ионин; ты наречешься Кифа, что значит: камень (Петр)».
Текст 2: Мф. 16, 18–19 (хотя тут мы прочтем и несколько предшествующих стихов ради контекста):
«13) Придя же в страны Кесарии Филипповой, Иисус спрашивал учеников Своих: за кого люди почитают Меня, Сына Человеческого?
14) Они сказали: одни за Иоанна Крестителя, другие за Илию, а иные за Иеремию, или за одного из пророков.
15) Он говорит им: а вы за кого почитаете Меня?
16) Симон же Петр, отвечая, сказал: Ты – Христос, Сын Бога Живого.
17) Тогда Иисус сказал ему в ответ: блажен ты, Симон, сын Ионин, потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, Сущий на небесах;
18) и Я говорю тебе: ты – Петр [Камень], и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее;
19) и дам тебе ключи Царства Небесного: и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах».
Текст 3: Ин. 21, 15–17
«15) Когда же они обедали, Иисус говорит Симону Петру: Симон Ионин! любишь ли ты Меня больше, нежели они? Петр говорит Ему: так, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя. Иисус говорит ему: паси агнцев Моих.
16) Еще говорит ему в другой раз: Симон Ионин! любишь ли ты Меня? Петр говорит Ему: так, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя. Иисус говорит ему: паси овец Моих.
17) Говорит ему в третий раз: Симон Ионин! любишь ли ты Меня? Петр опечалился, что в третий раз спросил его: любишь ли Меня? и сказал Ему: Господи! Ты всё знаешь; Ты знаешь, что я люблю Тебя. Иисус говорит ему: паси овец Моих».
Соотношение этих текстов, с точки зрения католического экзегета, следующее: Текст 1 это ясное предсказание перемены имени, которое произойдет в Тексте 2. В Тексте 2 Господь наш переменяет имя Симону, дабы ознаменовать первенство и власть, которую Он обещал даровать Ему и которую действительно дарует ему в Тексте 3.
Анализируя эти три текста, первое, что мы поймем, это то, что Текст 1 представляет собой первые записанные слова, которые Господь наш говорит св. Петру при их первой встрече. Св. Андрей представляет своего брата Симона Господу нашему, и первое, что Господь наш говорит, это то, что Он намеревается изменить Симону имя. Это курьёзная вещь – сказать кому-то такое при первом же знакомстве, если только это перемена имени не имеет огромного значения, если только она, определенным образом, не резюмирует все планы Господа нашего на того человека, с кем Он знакомится. Наконец, имена (и в частности перемена имен) всегда значительны в Писании. К примеру:
«Не будешь ты больше называться Аврамом, но будет тебе имя: Авраам, ибо Я сделаю тебя отцом множества народов» (Быт. 17, 5).
«Вот имена мужей, которых посылал Моисей высмотреть землю. И назвал Моисей Осию, сына Навина, Иисусом» (Числ. 13, 17).
Имя Аврама было заменено на «Авраам», что значит «отец множества народов». Его имя изменено, дабы ознаменовать значение порученной ему Богом миссии. Таким же образом имя «Егошуа», это еврейское слово, обозначающее «Спаситель» (ср. Сир. 46, 2) [Во многих западных переводах Библии, следуя Вульгате, имя Иисуса Навина (Josue) транслитерируется иначе, чем имя Иисуса, сына Сирахова, и Иисуса Христа (Jesus). «Егошуа» точно значит «Яхве спасает», в упрощенном переводе «Спаситель» – Пер.] Иисус Навин был преемником Моисея и тем, кто перевел народ Израилев через Иордан в Землю Обетованную. На этом основании он – прообраз Господа нашего, и имя его было изменено, чтобы поразмыслить над его миссией. В связи с этим, мы напоминаем, что Ангел Гавриил возвестил, что имя Мессии будет «Иисус», что по-гречески значит «Спаситель» [Здесь о. Теманн выражается неясно: «Иисус» – грецизированное произношение еврейского имени «Егошуа», а «Спаситель» по-гречески Soter! Неясности, допущенные в данном абзаце автором, не влияют на истинность основной мысли – важное значение перемены имени в Писании. Тот же самый факт подчеркивал русский философ Вл. С. Соловьев (см.: Вл. Соловьев, «Россия и Вселенская Церковь», М., 1911, стр. 192 {в репринтном переиздании 1991 г. – стр. 194}) – Пер.], именно для того, чтобы подчеркнуть миссию Мессии спасти народ от грехов их (см. Мф. 1, 21).
Поэтому событие, которое обетует Господь наш при самой первой встрече, изменение имени Симону, должно побудить всякого серьезного читателя Писания взять сие на заметку и с нетерпением ожидать дальнейшего разъяснения точной природы значительной роли, отведенной Симону.
Это разъяснение приходит в 16-й главе Евангелия от Матфея. Св. Петр уже совершил свое знаменитое исповедание веры в Божество Господа нашего: «Ты еси Христос, Сын Бога Живаго» (Мф. 16, 16). Как любил подчеркивать архиеп. М. Лефевр, Божественность Господа нашего определенным образом является центральным христианским учением, ибо она предполагает веру в Троицу и необходима для правильного понимания искупительной миссии Господа нашего. Это в ответ на сие исповедание Господь наш делает то, что обещал и переменяет имя Симону, одновременно открывая значение нового имени Симона.
«И Аз же тебе глаголю: "Яко ты еси Петр, и на сем камени созижду Церковь Мою, и врата адова не одолеют ея"» (Мф. 16, 18).
Имя Симона было изменено на «камень», ибо он послужит камнем основания Церкви, которую оснует Христос. Что же заключается в этой метафоре? Если назначение Петра быть камнем основания, что же именно это влечет за собой? Нам следует «распаковать» метафору.
Христос проводит аналогию между физическим строением и религиозным обществом, которое Он намерен основать. Что будет нас интересовать, так это определить, какой элемент в обществе будет соответствовать камню основания в физическом здании. Какова роль или назначение фундамента? Обеспечивать единство и стойкость структуры. Что обеспечивает единство и стойкость в обществе? Ответом представлялась бы власть, которая правит им. Это представлялось бы разумным, но теоретически могли бы быть возможны и иные разъяснения метафоры, поэтому давайте почитаем дальше и увидим, что значение метафоры прояснено в последующих стихах.
«И дам тебе ключи Царства Небесного: и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах» (Мф. 16, 19).
Господь наш использует две дополнительные метафоры – ключи и узы. Ключи – естественный и очень распространенный символ власти, поскольку решать, кто будет допущен или исключен – право власти. Мы достаточно хорошо знакомы с образом города или крепости, признающих власть короля посредством вручения ему ключей от города или крепости. Само Писание использует эту метафору таким же образом в Ис. 22, 20–22 [«И будет в тот день, призову раба Моего Елиакима, сына Хелкиина, и одену его в одежду твою, и поясом твоим опояшу его, и власть твою передам в руки его; и будет он отцом для жителей Иерусалима и для дома Иудина. И ключ дома Давидова возложу на рамена его; отворит он, и никто не запрет; запрет он, и никто не отворит»] и Откр. 3, 7 [«И Ангелу Филадельфийской церкви напиши: так говорит Святый, Истинный, имеющий ключ Давидов, Который отворяет – и никто не затворит, затворяет – и никто не отворит»]. Упоминание уз – обычная еврейская метафора для обозначения власти раввинов налагать или слагать моральную обязанность – снова акт власти. Эти две последующие метафоры проливают свет на метафору камня, подтверждая нашу интерпретацию. Но эта интерпретация получает и еще одно подтверждение в Тексте 3, когда Господь наш действительно дает первенство власти, которое Он только обещал в 16-й главе Евангелия от Матфея.
По Воскресении Своем, в 21-й главе Евангелия от Иоанна, Господь наш назначает Петра на должность пастыря Своих овец.
«15) Когда же они обедали, Иисус говорит Симону Петру: Симон Ионин! любишь ли ты Меня больше, нежели они? Петр говорит Ему: так, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя. Иисус говорит ему: паси агнцев Моих.
16) Еще говорит ему в другой раз: Симон Ионин! любишь ли ты Меня? Петр говорит Ему: так, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя. Иисус говорит ему: паси овец Моих.
17) Говорит ему в третий раз: Симон Ионин! любишь ли ты Меня? Петр опечалился, что в третий раз спросил его: любишь ли Меня? и сказал Ему: Господи! Ты всё знаешь; Ты знаешь, что я люблю Тебя. Иисус говорит ему: паси овец Моих» (Ин. 21, 15–17).
В латинском тексте, как и в приведенной тут [т. е. в английском оригинале статьи, где цитата приведена по The Douey Rheims Bible – Пер.] цитате, «агнцы» упомянуты дважды и «овцы» однажды, в то время как в греческом тексте [и в русском Синодальном переводе тоже – Пер.] «овцы» упомянуты дважды и «агнцы» однажды. Некоторые Отцы Церкви усматривают в этом указание на различные категории членов стада, т. е. на верных, пресвитеров и епископов. Однако, что важно, так это значение самой метафоры пастыря. Петр получил задание быть пастырем, заботиться о стаде Божием. Образ пастыря, правящего народом, общий для всех человеческих культур со времен Хаммурапи. Пастушеский посох был символом власти фараона. В произведениях Гомера цари нередко описываются как пастыри своих народов (cf.: Fr. William Most, Op. cit., p. 100). Сам Бог использует в Ветхом Завете данную метафору по отношению к Самому Себе:
«Ибо Он есть Бог наш, и мы – народ паствы Его и овцы руки Его» (Пс. 94, 7).
В то же самое время, это не препятствует Богу употреблять титул и должность пастыря по отношению к тем ветхозаветным предводителям Его народа, кого Он избрал, чему 34-я глава Иезикииля дает изобильное свидетельство.
Переходя затем к Новому Завету, мы видим Христа провозглашающего себя Добрым Пастырем, заботящимся о стаде Божием. Поэтому употребляя данную метафору по отношению к Петру, Христос доверяет Свою собственную роль Петру, но подчиненным образом, ибо овцы всё еще принадлежат Христу, «паси овец Моих». Свидетельство Евангелий о действительной пастырской власти, дарованной Петру, ясно. Мы можем получить дальнейшее подтверждение этого свидетельства, приведя пример некоторых случаев в Деяниях Апостолов, в которых мы видим св. Петра, употребляющего эту власть после Вознесения Господа нашего.
· Петр играет лидирующую роль в избрании замены Иуде (см. Деян. 1, 15).
· Петр произносит первую публичную проповедь в Церкви на Пятидесятницу (см. Деян. 2, 14).
· Петр говорил от имени остальных Апостолов перед Синедрионом (см. Деян. 5, 29).
· Петр крестит сотника Корнилия, посредством чего отсылается к вопросу всеобщей значимости о принятии язычников в Церковь без обрезания (см. Деян. 10, 34).
· Петр определенно решает этот же вопрос на Иерусалимском Соборе (см. Деян. 15, 7).
Теперь встаёт вопрос, оправдывает ли Писание каким-либо образом пребывание власти св. Петра, т. е. была ли эта власть личной привилегтей Петра или же эта власть укоренена в постоянной должности, которая является частью самого устроения Церкви? На самом деле сами метафоры, использованные Господом нашим, предусматривают ответ на этот вопрос.
Во-первых, рассмотрим слова Господа нашего, что «врата адовы», т. е. сила ада, не одолеют Церковь. Когда Господь наш произносит эти слова, контекст предполагает, что именно от того, что Он основывает Церковь Свою на камне, врата адовы не одолеют. Если эта интерпретация представляется обоснованной, рассмотрим то, что Господь наш использует эту метафору камня ранее, в Евангелии от Матфея (гл. 7), когда Он говорит, что муж благоразумный построил дом свой на камне, и что «пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и устремились на дом тот, и он не упал, потому что основан был на камне» (Мф. 7, 25). Но если власть Петра – основание, благодаря которому врата адовы не одолевают, тогда она должна пребыть столь долго, сколь долго пребудет Церковь. Во всяком случае, власть Петра несомненно есть основание здания, каковым является Церковь, и основание должно просуществовать столь долго, сколь долго простоит здание, о котором Господь наш утверждает, что оно пребудет даже «до скончания века» (Мф. 28, 20). Наконец, Петру было велено пасти стадо Господне, но Христос, несомненно, будет иметь овец вплоть до конца времен.
