ВЕНЕЦИАНСКИЙ ПАТРИАРХ И КАРДИНАЛ
31 декабря 1893 г. скончался Венецианский Патриарх, Доминик Агостино. Лев XIII хотел назначить на его место Тревизского епископа Аполлонио, но тот отказался, ссылаясь на преклонные годы и болезненное состояние. Тогда папа решил назначить патриархом в Венецию Сарто, возведя его предварительно в кардинальское достоинство; этим Св. Отец хотел подчеркнуть, что Кардинальская Шляпа даётся ему за его личные заслуги. Для смиренного Мантуанского епископа стать кардиналом и патриархом было тяжким ударом. Он просил, умолял папу избавить его от служения, к которому он считал себя неподготовленным и неспособным. Со слезами на глазах он пытался фактами доказать, что он не достоин этого доверия. Он дал свое согласие только после того, как кардинал Рамполла, ближайший сотрудник папы, в частном письме сообщил ему, что его окончательный отказ огорчит Св. Отца. Назначение состоялось.
Однако въехать в Венецию, в качестве вновь назначенного её патриарха, кардиналу Сарто удалось не раньше осени 1894 года. Это промедление произошло по вине правительства и местных венецианских городских властей, присвоивших себе право окончательного утверждения епископа, из-за чего и происходили такие задержки. Антихристиански настроенные министры и чиновники ни за что не хотели видеть кардинала Сарто на Венецианской кафедре, так как просто боялись его влияния, его огромной духовной силы. Про него они говаривали: «Это железные руки в бархатных перчатках».
Кардиналу пришлось пока ехать снова в Мантую. Приём был исключительно восторженный. В октябре святитель поехал к себе на родину. Прежде всего он пошёл в ту церковь, где его крестили, а потом в тот домик, где он родился и провёл своё детство. Матери его было 81 год, она была больна и лежала в кровати. Он пришёл к ней, надев, по её желанию, кардинальские знаки отличия. Она была радостно взволнована. А он шутил с матерью и почасту благословлял её. Это была их последняя встреча, она скончалась в феврале 1894 года.
Враги Церкви, члены итальянской либеральной партии, тогда в тесном союзе с итальянскими масонами, не переставали вести борьбу против Сарто, всячески мешая государственному утверждению его на Венецианской патриаршей кафедре. Один из главных политических борцов этой партии выпустил в конце 1894 года ряд статей, призывая вонзить нож «в сердце великого врага», а «великий враг», понятно, христианство и «сердце» - папство.
5 сентября 1894 года, в день, когда светские власти были вынуждены уступить общественному мнению и признать назначение кардинала Сарто Венецианским патриархом, новый патриарх в пастырском послнии к своим пасомым ясно и точно определил общее направление своего будущего служения, указав его руководящие линии.
«Бог изгнан из политики,- писал патриарх, - по теории отделения Церкви от Государства; Он изгнан из науки, посредством сомнения возведённого в систему; Он изгнан из искусства, обезображенного реализмом; Он изгнан из человеческих законов, искажённых моралью плоти и крови; Он изгнан из школ упразднением Закона Божия; Он изгнан из семьи, которую секуляризуют с самого момента её возникновения и лишают благодати таинства. Бог изгнан, из убогой хижины крестьянина, и когда этот крестьянин стонет от мук, его учат сомневаться ,в помощи Того, Кто один только может облегчить его тяжелую жизнь. Он изгнан из дворцов богачей, где уже больше не помнят о должном страхе перед Вечным Судьей, Который некогда потребует от богатых людей отчёта в управлении вверенными им благами».
Каковы же те средства, коими можно будет помочь в стольких бедах?
«Мы должны бороться с этим главным грехом нашего времени, с возведением человека на Божий престол. Силы для преодоления всех этих смертоносных ересей подаются Церковью, приносящей свет евангельских заповедей и поучений… Необходимо восстановить христианские начала во всех общественных отношениях, умирить землю и населить небо. Вот в чем заключается мое служение среди вас, и в нем я всякое дело подчиняю воле Господа Бога, Иисуса Христа, и Его наместника на земле».
Далее патриарх определяет сущность послушания Отцу всех христиан следующими словарей : «Когда слышны изречения наместника Господа нашего Иисуса Христа…, то не следует перетолковывать ясные слова папы, чтобы исказить их смысл; нельзя толковать волю папы, разрушая совершенно её очевидную сущность… взвешивать суждения папы и критиковать его веления, значит желать косвенным образом нанести оскорбление Самому Господу нашему Иисусу Христу. Общество в болезни, все части его тела поражены; единственное убежище, единственное лекарство - Христово послушание». [Эти слова относились к тому времени, когда папские слова не служили к соблазну верных. По католическому вероучению, папа безошибочен только говоря ex cathedra (провозглашая догмат). - Ред.]
В заключительном обращении к духовенству патриархата святитель писал: «Истинный священник должен обнажать перед вверенным его попечению стадом устраиваемые либералами опасные западни и коварные ухищрения. Вас будут называть папистами, клерикалами, мракобесами, непримиримыми. Гордитесь этим! Будьте стойкими и повинуйтесь той. заповеди, о которой напоминает Исайя: «Взывай громко, не удерживайся; возвысь голос твой, подобно трубе, и укажи народу Моему на беззаконие его, и дому Иаковлеву - на грехи его» (Ис. 58,1).
24 ноября 1894 г. состоялась в Венеции торжественная встреча патриарха Иосифа Сарто. Здания были украшены флагами, все, кроме городской управы. Родные сестры патриарха отправились в город заранее, так как их брат не допускал никого другого кроме них для ведения хозяйства и своих личных услуг. Ему предлагали взять настоящего повара. «Зачем мне повар? - сказал святитель - чтобы сварить поленту (дешевая кукурузная каша), мне достаточно моих двух сестёр». И вообще в Венеции святой архиерей не отступал от принятого образа жизни: как всегда, он вставал в 5 часов утра и, отслужив Литургию, выпивал свою обычную чашку кофе; ложился он в 12 ночи, а если не хватало времени, то подолгу еще засиживался за работой. В патриаршем дворце святой архипастырь занимал только две небольшие комнатки, из которых он велел убрать всё «роскошное», зеркало, например.
Он всегда держал себя с иерейским достоинством, а, вместе с тем, и с исключительной доступностью и простотой. Гуляя по улицам Венеции, он запросто беседовал с прохожими и с гондольерами. У него был и свой гондольер, так как ему подарили гондолу (венецианскуя плоскодоннуя лодку), но беспокоил он его только в дни исключительных торжеств.
Для благотворительности у него почти не было постоянных средств. И вот, чтобы выйти из такого положения, патриарх, когда всё, чем он располагал, было роздано бедным, по несколько раз в год закладывал свой архиерейский перстень. У него были еще кем-то подаренные золотые часы; но дарителю пришла коварная мысль выгравировать на крышке часов патриарший герб; а часы с таким гербом не пошлёшь же в заклад и не сможешь продать, чтобы вырученные деньги отдать нищим! И кардинал Сарто часто жаловался на это лукавство дарителя.
Как в Мантуе, святитель думал, прежде всего, о духовенстве. Он навещал своих священников, или просто с благожелательным приветствием, или для того, чтобы призвать кого нужно к порядку. Он действовал всегда с апостольской твёрдостью, но в то же время с отцовскою любовью. Грубо провинившихся священников он исправлял, главным образом, ночами, которые он проводил в слезах и в горячей молитве. Оклеветанных священнослужителей он защищал во всеуслышание. Нуждающимся настоятелям он помогал, отдавая всё до последней копейки или рубашки. Он всегда охотно замещал больных или переутомлённых священников. В исполнении их обычного пастырского служения, он проявлял себя их братом и сослужителем. Подчас он прислуживал им за Литургией. Зато духовенство его обожало и доверялось ему: все были убеждены, что патриархом руководит какая-то особая благодать.
По отношению к каждому человеку он всегда выказывал себя справедливым и беспристрастным, без примеер чего-либо такого, что могло бы иметь вид злоупотребления авторитетом.
В Венеции очень любили торжественные и пышные проповеди, но патриарх Иосиф не столько ценил искусство построения проповеди, сколько евангельскую простоту её содержания. Он велел, чтобы по воскресным и праздничным дням Св. Писание объяснялось на местном наречии. Сам он проповедывал всегда живо, конкретно, для всех понятно и весьма часто на венецианском диалекте.
В 1900 году патриарх лично руководил говением всех заключённых городской тюрьмы; своими проповедями он возбудил в них такое доверие, что все они - около 250 человек - исповедались у него и причастились Св. Тайн.
Когда надо было помочь умирающему, патриарх не знал никаких опасений и не боялся неприятностей. Один венецианец, еще недавно бывший масоном и антикатоликом, был при смерти и хотел видеть при себе священника. Узнав об этом, патриарх сам взял Св. Дары и пошёл к больному. Родственники умирающего встретили его ругательствами и хотели силою помешать ему войти к больному. Но патриарх строгим взглядом привёл их в замешательство и без дальнейших разговоров прошёл прямо к своему страждущему духовному сыну.
Он был везде, где люди страдают, и его прозвали ангелом-утешителем.
Патриарх очень много заботился об организации кружков молодёжи, позже, следуя указаниям папы Льва XIII, неусыпно трудился также в области католического социального движения. Он поддерживал все учреждения и предприятия:, направленные к улучшению положений рабочего класса, и содействовал организации земледельческих объединений для исправления недостатков существующего аграрного строя; в этих недостатках были повинны, главным образом, крупные земельные собственники. В Венецианской области было основано 27 касс взаимопомощи для рабочих.
Церковь в Италии находилась под прямой угрозой масонов, стремившихся к её уничтожению, и в первую очередь под эту угрозу попадала школа. И кардинал Сарто неустанно повторял одну и ту же фразу: «Если бы мне приходилось выбирать между построением школы и сооружением церкви, то, кого, я начал бы со школы, потому что христианская школа наполнит мою церковь, - а безбожная школа её опустошит».
Своё отношение к необходимости создания католической печати патриарх выразил в следующих словах: «Вы напрасно будете строить храмы, напрасно будете проповедовать, устраивать миссии, основывать училища, все ваши дела и старания пропадут зря, если вы не сумеете создать свою прессу; одновременно и оборонительную и наступательную, но притом честную и искреннюю». Венецианская католическая газета «Ля Дифеза» («Защита») оказалась однажды в крайне тяжёлом материальном положении; тогда патриарх стал повсюду искать помощи; однажды он сказал своим приближённым: «Если бы я должен был снять наперсный крест и пожертвовать всеми церковными облачениями и всей церковной движимостью для обеспечения существования «Ля Дифеза», то я сделал бы это с полной охотой».
Ревностный венецианский патриарх много потрудился над распространением среди клира и мiрян всенародного почитания Пресв. Евхаристии. С этой целью он собрал в Венеции, в августе 1898 года, «Международный Евхаристический Съезд». Молитвенный подъём царивший на этом съезде был вдохновлён в значительной мере самим патриархом. Да и вообще патриарх понимал, что без глубокого почитания Евхаристии подлинная священническая жизнь невозможна; он нередко проводил всю ночь в молитве перед Св. Дарами.
Когда патриарх служил в какой-либо церкви, он казался преображённым. В его облике было что-то лучезарное, неземное. Он терпеть не мог в храмах всё театральное, чувственно-восхитительное, лже-умилительное, в особенности в области церковного пения. Во время богослужения он допускал только строгий «григорианский» напев или, подобные ему, старинные, чисто религиозные напевы. Он не хотел, чтобы пение в церкви было исключительнымдостоянием особого хора. Он возмущался, когда для исполнения священных песнопений в церкви приглашались артисты невысокого нравственного уровня.
Бесстрашный архиерей говорил всем правду в глаза: антиклерикальным министрам; лидерам политических партий, попирающим права Церкви; художникам, оскорбляющим начала христианской нравственности. Своею смелостью он воодушевлял массы и привлекал их к деятельному участию в борьбе с безбожием. Когда владыка Иосиф впервые приехал в Венецию в качестве её патриарха, население города приветствовало его, по местному обычаю держа все окна открытыми; только в муниципалитете, где хозяйничали враги Церкви, окна остались демонстративно закрытыми. Об этом сообщили патриарху. «Ничего, - сказал он спокойно в ответ, - «вскоре мы откроем окна муниципалитита». И, действительно, во время ближайших административных выборов народные массы под влиянием своего пламенного архипастыря поднялись в защиту веры, масонская партия потерпела поражение, и городское управление перешло в руки католиков: при церковных торжествах все окна муниципалитета открывались настежь.
Как и раньше, наш подвижник был отцом нищих. По выражению коротко знавших его :людей, он отдавал бедным «всё, что мог и еще больше».
Говорили также: «Деньги у него улетучиваются в сторону нуждающихся». Чтобы экономить деньги для страждущих, сам патриарх жил в подлинной бедности. Одному священнику он писал: «В Мантуе я был нищим, здесь я просто оборванец». Подчас за обедом он совсем ничего не ел и говорил: «Ничего не могу проглотить, когда столь многие голодают». Нуждающимся он отдавал всё, что попало под руки: чулки, картины, даже разные предметы полученные им на-память от дорогих ему лиц. Оттого в народе пошла поговорка: «Наиболее бедный из всех нищих-наш патриарх». Своему секретарю он несколько раз сделал строгий выговор за то, что тот не впустил к нему назойливого просителя: «Не забывайте, что нищих надо предпочитать всем другим». Свои пожертвования он часто лично разносил по чердакам и трущобам. Ему было приятно, когда его там называли «деревенским кардиналом».
Однажды патриарх шёл в городе, чтобы посетить одного больного мальчика. Он был одет как простой священник. По пути ему встретилась одна незнакомая крестьянка с ребёнком на руках. Вдруг дитя обернулось и, указывая матери на патриарха, громко сказало: «Мама, смотри, это папа Римский!» Еще раньше, когда, наш подвижник был епископом Мантуанским, один святой жизни юродивый монах говаривал про него: «Этот портной (Сарто по-итальянски значит «портной») сошьёт хорошее платье для Церкви, он будет папой». Скептики скажут, конечно, что в этих случаях имеется лишь случайное совпадение; но предначертания Провидения исполнились, и «случаи» оказались предсказаниями.
КОНКЛАВ 1903 ГОДА
20 июля 1903 года скончался папа Лев XIII, избранный на папский престол двадцать пять лет тому назад. Через девять дней после кончины Льва XIII кардинал Сарто должен был ехать в Рим для участия в выборе нового папы. В сопровождении своего секретаря, монсиньора Брессана, он отправился на вокзал, думая, что отъезд его останется незамеченным. Но на вокзале их узнали, приветствовали и желали им скорого возвращения. Иные пожелали патриарху стать папой. «Будьте спокойны,- отвечал он всем,- живым или мёртвым, а Венеции я никогда не забуду». Когда поезд тронулся, патриарх опустил окно и ещё раз окинул взглядом множество своих пасомых и преподал благословение городу, который он, сам того не зная, вставлял навсегда. [Обещание св. Пия Х вернуться в Венецию живым или мертвым исполнилось, когда его мощи были на краткое время перенесены в Венецию по распоряжению папы Иоанна XXIII в 1959 г. - Ред.]
В Риме готовились к конклаву. Во время предварительных бесед и совещаний, архиепископ Бордосский, кардинал Леко, обратившись к кардиналу Сарто на французском языке, спросил его, какой он епархии. Патриарх сказал, что он не владеет французским языком. На это кардинал Леко ответил: «Если Вы не говорите по-французски, то не можете быть избраны папой». «Слава Тебе, Господи!»- воскликнул патриарх с радостной улыбкой. Заседания конклава начались 31 июля, к вечеру. Первоприсутствующий кардинал напомнил избирателям, что они должны отстранить от себя всякие земные побуждения, всякую партийность, и не иметь в избрании нового папы иной цели, кроме славы Божией, блага Церкви, защиты её учения и её прав, и вечного спасения душ человеческих [При избрании папы имеют право голоса только кардиналы; подавляющее большинство кардиналов - архиепископы или епископы крупных церковных кафедр Европы, Америки, Азии, Африки и Австралии; конклав открывается не сразу после смерти покойного первосвятителя, чтобы все кардиналы успели съехаться - Авт.].
Однако в мiровой политической печати уже называли двух кандидатов. Это были кардинал Рамполла, долголетний сотрудник Льва XIII, «сторонник французской ориентации», по мнению журналистов, и кардинал Готти, которого почему-то считали германским кандидатом. На первом голосовании Рамполла получил 24 голоса, Готти-17, а кардинал Сарто, о котором политические газеты и не упоминали - 5. В вечернем заседании того же дня за кардинала Сарто было подано уже 10 голосов.
Когда 2 августа утром кардиналы собрались Сикстинской капелле для третьего голосования, то Краковский епископ, кардинал Пузына, сообщил конклаву желание императора Франца Иосифа: Австрийский император настаивал на том, чтобы кардинал Рамполла не был избран. Это было со стороны императора совершенно беззаконное посягательство на свободу Церкви. Против такой.попытки воскресить давно прошедшие печальные времена вмешательства государственной власти в чисто церковные дела, участники конклава энергично запротестовали; в их заявлении говорилось между прочим, что требование императора не может быть принято конклавом, во внимание ни официальном, ни в официозном или частном порядке, а потому «и считаться с ним не будут вовсе».
На следующем голосовании кардинал Рамполла подучил 29 голосов, а патриарх Сарто заволновался: со слезами на глазах он непрестанно умолял своих совыборщиков не голосовать больше за него, подчёркивая свои недостатки, свою неопытность в делах, касающихся всей Церкви, свое незнание языков и т. д. Но все последующие голосования непрестанно выдвигали его на первое место, между тем как кардинал Готти, которого некий император хотел видеть на папском престоле, получал лишь совсем незначительное количество голосов. Избрание кардинала Сарто становилось всё более и более очевидным. Чтобы сломить сопротивление Венецианского патриарха, который всё ещё продолжал решительно отказываться от всецерковного первосвятительского служения, некоторые кардиналы стали ему доказывать, что его отказ может повредить Церкви. «Всю жизнь будете иметь угрызения совести, если откажетесь», - почти резко сказал ему Миланский архиепископ.
На вечернем голосовании 3 августа за кардинала Сарто было подано 35 голосов, а на следующий день утром он был избран, получив 50 голосов, то есть больше чем нужно было, чтобы иметь требуемых каноническим правом 2/3 общего числа голосов.
Как только он услышал, что он избран, он упал лицом на землю, моля Бога о помощи. По словам одного очевидца, «он выглядел как осуждённый на смертную казнь». Кардинал-декан сейчас же задал ему предписанный по чину избрания вопрос: «Соглашаетесь ли Вы на Ваше избрание на Верховное Первосвятительство, произведённое согласно каноническим правилам?» Патриарх ответил: «Если чаша сия не может быть пронесена мимо меня, то да свершится воля Божия». Но такой ответ не был признан достаточно утвердительным, а потому кардинал-декан повторил свой вопрос. «Да, я согласен», - ответил, наконец, кардинал Сарто. Тогда, по древнему конклавному обычаю, опустились вниз все балдахины, поднятые над креслами всех выборщиков, кроме балдахина над креслом избранного. Затем кардинал-декан спросил у него, какое имя он желает носить. Новоизбранный папа ответил: «В память всех святых первосвятителей, молитвенное заступничество которых мне так необходимо и которые в прошлом веке мужественно претерпели всякие преследования против Церкви, я буду носить имя Пия». Так Венецианский патриарх стал Пием X.
Сразу же после своего избрания он заявил, что его деятельность, как видимого главы Вселенской Церкви, будет направлена, главным образом, на защиту свободы Церкви и чистоты Христова учения. Его первое окружное послание от 4 октября 1903 содержит его программу: «Instaurare omnia in Christo» /Всё соединить под Главою Христом/ (Ефес. 1,10) [Латинский текст, отличаясь от русского, гласит «всё восстановить во Христе». - Ред.]. Оно всё проникнуто глубокой верой. В нем проявляется твёрдость в исповедании этой веры и в борьбе, которую придётся предпринять против врагов имени Божия. Но всё смягчено пламенной Христовой любовью к душам человеческим. Нельзя создать никакого мира и никакого порядка, «если изъять, исключить Бога как это делается сейчас во многих странах». Всё соединить во Христе можно лишь придя ко Христу-Главе. Этот путь совершается через послушание единой всецерковной иерархии и творческой христианской деятельностью всех, клира и мiрян. И Пий X рисует здесь план Католического Действования, как в области хозяйственной, так и в общественной жизни. Можно сказать, что все последующие акты и распоряжения Пия X имели своим отправным пунктом указанную энциклику.
Одним из первых его мероприятий была конституция Sede vacante, «При незамещённом первосвятительском престоле», от 20 января 1904 года; в ней авторитетно указывалось на отсутствие каких бы то ни было прав правителей государств заявлять вето на конклавах. Запрещалось произносить такое вето под страхом отлучения от Церкви. Это постановление Пия X было вызвано вышеупомянутым выступлением Австрийского императора.
Несколько дней после своего восшествия на папский престол, Пий X возвёл в кардинальское достоинство и назначил «Государственным Секретарём» - высшим в Католической Церкви ответственным лицом после папы-совсем ещё молодого епископа Рафаила Мерри дель Валь. Этим актом новый папа показал, что он ценит выше всего святость и что он не связан националистическими предрассудками. Владыка Рафаил был действительно прелатом глубокой, чисто священнической, жизни, он был как бы овеян благодатью; он был испанцем, а мать его была англичанкой. До самой смерти Пия X, кардинал Мерри дель Валь был его верным сотрудником и безропотно нес тяжкое бремя «государственного секретаря», то есть представителя Церкви в сношениях с разными правительствами и главами государств.
На послов при Св. Престоле новый папа произвёл огромное впечатление. Они были поражены не только его святостью, его простотою и отеческой приветливостью, но и его отчётливым пониманием подчас весьма сложных международных вопросов. Прусский посол сказал однажды кардиналу Мерри дель Валь: «Есть что-то загадочное в этом папе, достаточно на него посмотреть, чтобы испытать чарующее впечатление». А верующие сразу увидели в нем как бы «старца старцев», как выражался о папе Константин Леонтьев.
http://mos.fsspx.ru/
